Есенин душа грустит о небесах анализ. Сергей Есенин
Сергей Александрович Есенин
Душа грустит о небесах,
Она нездешних нив жилица.
Люблю, когда на деревах
Огонь зеленый шевелится.
То сучья золотых стволов,
Как свечи, теплятся пред тайной,
И расцветают звезды слов
На их листве первоначальной.
Понятен мне земли глагол,
Но не стряхну я муку эту,
Как отразивший в водах дол
Вдруг в небе ставшую комету.
Так кони не стряхнут хвостами
В хребты их пьющую луну…
О, если б прорасти глазами,
Как эти листья, в глубину.
Написанное в 1919 году стихотворение «Душа грустит о небесах…» изначально было адресовано Александру Борисовичу Кусикову (1896-1977) - одному из лидеров имажинистского движения.
Александр Кусиков
С ним Есенин познакомился после Великой Октябрьской революции. Друзья-поэты много времени проводили вместе. Кусиков посвятил Сергею Александровичу стихотворение «Кудри день. - Это ты в гранях города гость…». Вместе они в 1921 году издали сборник «Звездный бык».
Сергей Есенин и поэт Александр Борисович Кусиков (Кусикян). 1919 год
Зимой 1922 года Александр Борисович отправился в Ревель, оттуда отбыл в Берлин. В немецкой столице поэты встречались во время заграничного путешествия Есенина. В первой публикации цикл «Москва кабацкая» был снабжен посвящением Кусикову. В ранней редакции произведения «Пой, Сандро! Навевай мне снова…» встречается его имя. Общение друзей прекратилось после возвращения Сергея Александровича в Советский Союз.
Уже в ранних текстах Есенина появляются в большом количестве религиозные образы и мотивы. Связано это и с воспитанием поэта (бабушка была верующей, ходила в паломничества), и с образованием (обучался в церковно-приходской школе). Отношение к религии у него периодически менялось. То он читал Евангелие, находя много для себя нового. То говорил, что ко всем Миколам, Иисусам и Божьим Матерям, встречающимся в его произведениях, стоит относиться как к «сказочному в поэзии». «Душа грустит о небесах…» — удивительное по красоте стихотворение, проникнутое искренними религиозными чувствами. Лирический герой стремится к духовному прозрению, обретению Господа. Важнейшую роль в этом процессе играет единение с природой. В произведении встречается описание деталей окружающего пейзажа. Для этого подбираются красивейшие средства художественной выразительности - точные, яркие, оригинальные. Например, листва, колышущаяся от ветра, сравнивается с огнем зеленым, шевелящимся на деревьях. Герой стихотворения не замыкается в рамках земной природы, он не мыслит себя и вне вечных вселенских процессов, поэтому в произведении упоминаются звезды и кометы. Получается, в тексте нашли отражение все четыре стихии - земля (деревья, нивы, «земли глагол»), вода («отразивший в водах дол»), воздух (небесные тела) и огонь (сучья золотых стволов теплятся словно свечи). Как это часто бывает в лирике Есенина, мир представляет собой единое целое, неотъемлемая часть которого - человек.
Эта аудиокнига посвящена творчеству великого русского поэта Сергея Александровича Есенина (1895-1925). В основу издания положено наиболее известное первое научное собрание сочинений С.Есенина в пяти томах (Государственное издательство художественной литературы. Москва, 1961), построенное по хронологически-жанровому принципу.
В аудиокнигу включены 168 стихотворений и 3 поэмы («Пугачёв», «Анна Снегина», «Чёрный человек»), в которых наиболее полно отразился духовный путь поэта — человека глубоко верующего, давшего высокие образцы не только традиционной, но и духовной лирики («Микола», «Шёл Господь пытать людей в любови…», «Чую радуницу Божью…»), которому была уготована в конце жизни честная по-христански мученическая смерть.
Говоря о значении Есенина для России известный критик и литературовед А.В.Гулин отмечает, что: «Есенин — не просто классик отечественной литературы. Весь XX век, минуя клевету, годами длившиеся умолчание,.. он продолжал оставаться для россиян самым необходимым, дорогим собеседником. Так же как люди одной с ним эпохи, мы по-прежнему переживаем им сказанное как сокровенное, своё. Поэзия Есенина с полным правом принадлежит каждому из нас и одновременно тому целому, что составляем мы вместе как народ…».
В настоящее время Сергей Есенин — поэт всенародной славы. Многие его стихи стали народными песнями, в том числе — духовными, как, например, стихотворение «О Матерь Божья…».
Произведения С.Есенина прочитаны выдающимся мастером художественного слова Рафаэлем Александровичем Клейнером — одним из ярких представителей искусства живого, «звучащего слова». Образцовая русская речь, многообразный исполнительский талант артиста, природный темперамент, бережное отношение к слову — всё это позволило создать Р.Клейнеру ещё одну великолепную сольную программу уже в жанре «аудиокниги», и голосом, обладающим богатейшей палитрой речевых красок, точно и проникновенно донести до слушателей лирические откровения гениального русского поэта.
Автобиография
Стихотворения (1910 — октябрь 1917)
1. «Вот уж вечер. Роса…»
2. «Там, где капустные грядки…»
3. «Поет зима — аукает…»
4. Подражание песне
5. «Выткался на озере алый свет зари…»
6. «Дымом половодье…»
7. «Сыплет черёмуха снегом…»
8. Калики
9. «Хороша была Танюша, краше не было в селе…»
10. «Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха…»
11. «Задымился вечер, дремлет кот на брусе…»
12. Берёза
13. Микола
14. Пороша
15. Пасхальный благовест
16. С добрым утром!
17. «Троицыно утро, утренний канон…»
18. «Край любимый! Сердцу снятся…»
19. «Пойду в суфье смиренным иноком…»
20. «Шёл Господь пытать людей в любови…»
21. «Не ветры осыпают пущи…»
22. В хате
23. «Гой ты, Русь, моя родная…»
24. «Я — пастух; мои палаты…»
25. «Сохнет стаявшая глина…»
26. «Чую радуницу Божью…»
27. «По дороге идут богомолки…»
28. «Край ты мой заброшенный…»
29. «Чёрная потом пропахшая выть!..»
30. «Топи да болота…»
31. Русь
32. «Я странник убогий…»
33. «Сторона ль моя, сторонка…»
34. «Занеслися залётною пташкой…»
35. «Наша вера не погасла…»
36. «В том краю, где жёлтая крапива…»
37. Корова
38. Песнь о собаке
39. «Без шапки, с лыковой котомкой…»
40. Осень
41. «Устал я жить в родном краю…»
42. «За тёмной прядью перелесиц…»
43. «Не бродить, не мять в кустах багряных…»
44. «Я снова здесь, в семье родной…»
45. «В лунном кружеве украдкой…»
46. «За горами, за жёлтыми долами…»
47. «Запели тёсаные дроги…»
48. Исус-младенец
49. «О красном вечере задумалась дорога…»
50. «Прощай, родная пуща…»
51. «Покраснела рябина…»
52. «Там, где вечно дремлет тайна…»
53. Лисица
54. «Не в моего ты Бога верила…»
55. «В багряном зареве закат шипуч и пенен…»
56. «Проплясал, проплакал дождь осенний…»
57. Октоих
58. «Гляну в поле, гляну в небо…»
59. «Не напрасно дули ветры…»
60. «Разбуди меня завтра рано…»
Стихотворения (Октябрь 1917 — 1924)
1. Пришествие
2. «Свищет ветер под крутым забором…»
3. «Где ты, где ты, отчий дом…»
4. «О Матерь Божья…»
5. «О пашни, пашни, пашни…»
6. «Нивы сжаты, рощи голы…»
7. «Я по первому снегу бреду…»
8. «О верю, верю, счастье есть!..»
9. Королева
10. «Снег, словно мед ноздреватый…»
1. «Зелёная прическа…»
12. «Серебристая дорога…»
13. «Отвори мне, страж заоблачный…»
14. «Вот оно, глупое счастье…»
15. «Я покинул родимый дом…»
16. «Закружилась листва золотая…»
17. «Душа грустит о небесах…»
18. «По-осеннему кычет сова…»
19. «Я последний поэт деревни…»
20. Хулиган
21. Исповедь хулигана
22. «Сторона ль ты моя, сторона!..»
23. «Всё живое особой метой…»
24. «Мир таинственный, мир мой древний…»
25. «Не жалею, не зову, не плачу…»
26. «Не ругайтесь. Такое дело!..»
27. «Я обманывать себя не стану…»
28. «Да! Теперь решено. Без возврата…»
29. «Снова пьют здесь, дерутся и плачут…»
30. «Сыпь, гармоника. Скука… Скука…»
31. «Пой же, пой. На проклятой гитаре…»
32. «Эта улица мне знакома…»
33. «Мне осталась одна забава…»
34. «Заметался пожар голубой…»
35. «Ты такая ж простая, как все…»
36. «Пускай ты выпита другим…»
37. «Дорогая, сядем рядом…»
38. «Мне грустно на тебя смотреть…»
39. «Ты прохладой меня не мучай…»
40. «Вечер чёрные брови насопил…»
41. «Грубым дается радость…»
42. «Я усталым таким еще не был…»
43. «Годы молодые с забубённой славой…»
44. Письмо матери
45. «Мы теперь уходим понемногу…»
46. Возвращение на родину
47. Пушкину
48. «Этой грусти теперь не рассыпать…»
49. Русь советская
50. «Отговорила роща золотая…»
51. Сукин сын
52. «Низкий дом с голубыми ставнями…»
53. Стансы
54. Русь уходящая
55. Письмо женщине
56. Метель
57. Весна
Стихотворения (1924 — 1925)
Персидские мотивы
1. «Улеглась моя былая рана…»
2. «Я спросил сегодня у менялы…»
3. «Шаганэ ты моя, Шаганэ!..»
4. «Ты сказала, что Саади…»
5. «Никогда я не был на Босфоре…»
6. «Свет вечерний шафранного края…»
7. «Воздух прозрачный и синий…»
8. «Золото холодное луны…»
9. «В Хороссане есть такие двери…»
10. «Голубая родина Фердуси…»
11. «Быть поэтом — это значит то же…»
12. «Руки милой — пара лебедей…»
13. «Отчего луна так светит тускло…»
14. «Глупое сердце, не бейся!..»
15. «Море голосов воробьиных…»
16. «Голубая да весёлая страна…»
Стихотворения 1925 года
17. Собаке Качалова
18. «Несказанное синее нежное…»
19. Песня
20. «Заря окликает другую…»
21. «Синий май. Заревая теплынь…»
22. «Неуютная жидкая лунность…»
23. «Прощай Баку! Тебя я не увижу…»
24. «Каждый труд благослави, удача!..»
25. «Видно так заведено навеки…»
26. «Я иду долиной. На затылке кепи…»
27. «Спит ковыль. Равнина дорогая…»
28. «Я помню, любимая, помню…»
29. «Жизнь — обман с чарующей тоскою…»
30. «Над окошком месяц. Под окошком ветер…»
31. «Сыпь тальянка, звонко, сыпь, тальянка смело!..»
32. «Я красивых таких не видел…»
33. «Ах, как много на свете кошек…»
34. «Ты запой мне ту песню, что прежде…»
35. «В этом мире я только прохожий…»
36. «Эх вы, сани! А кони, кони!..»
37. «Снежная замять дробится и колется…»
38. «Синий туман. Снеговое раздолье…»
39. «Слышишь. мчатся сани, слышишь — сани мчатся…»
40. «Голубая кофта. Синие глаза…»
41. «Вечером синим, вечером лунным…»
42. «Снежная равнина, белая луна…»
43. «Сочинитель бедный, это ты ли…»
44. «Мелколесье. Степь и дали…»
45. «Цветы мне говорят — прощай…»
46. «Клён ты мой опавший, клён заледенелый…»
47. «Какая ночь! Я не могу…»
48. «Не гляди на меня с укором…»
49. «Ты меня не любишь, не жалеешь…»
50. «Кто я? Что я? Только лишь мечтатель…»
51. «До свиданья, друг мой, до свиданья…»
Просмотров: 4756
«ДУША ГРУСТИТ О НЕБЕСАХ»
Г. Свиридов и С. Есенин
16 декабря 2015 г. исполняется 100 лет великому русскому композитору и мыслителю Г.В. Свиридову
«Георгий Васильевич Свиридов - русский гений, который по-настоящему еще не оценен. Его творчество будет иметь огромное значение в грядущем возрождении русской культуры».
Академик Д.С. Лихачев
Любимым поэтом композитора Георгия Васильевича Свиридова был Сергей Есенин. Судьба поэта, неразрывно связанная с судьбой его народа, моцартианство Есенина, отношение к Есенину других поэтов, его современников - все это темы размышлений композитора. О Есенине Свиридов пишет кровью сердца, страстно, точнее даже сказать, пристрастно. Любого критика Есенина, независимо от его места на литературном Олимпе, он подвергает остракизму, уничижительной «антикритике».
Давным-давно, еще в 20-х, когда Есенин в государстве советском был запрещен, одна мужественная учительница литературы прочла в классе своим ученикам «Я последний поэт деревни». И первая капля исповедально-скорбной поэзии певца Руси уходящей запала в душу будущего творца вокального цикла «У меня отец - крестьянин» и «Поэмы памяти Сергея Есенина». Пройдет почти три десятилетия, прежде чем взметнется вдохновенный музыкальный памятник поэту, созданный талантом композитора Георгия Свиридова. Но именно эта песня-отпевание «последнего поэта деревни» станет его потрясающей трагической вершиной. Именно здесь, в девятой части «Поэмы» нарастающая в музыке «колокольность» вершится первым ударом настоящего колокола, который предвосхищает исполинское звучание колокольной звонницы финала («Небо - как колокол»).
Так, свою удивительную «есениниану» Свиридов начал с постройки Храма…
Известно, какие шедевры вокальной и хоровой лирики, своеобразной музыкальной драматургии он сочинил в союзе с поэзией Пушкина, Бернса, Пастернака, Исаакяна… Тем не менее, справедливость требует признать: именно Есенин стал центральной поэтической фигурой в творчестве Свиридова, предоставив ему палитру самую обширную для выражения музыкально-сокровенного. Композитор увидел в личности и творениях этого поэта даже нечто апостольское - от нежного Иоанна. «Русский гений, голос России, а иногда - Вопль и Рыдание истребляемого народа», - писал Свиридов о Есенине в своих дневниках. «Бракосочетание» их муз воистину свершалось на небесах - не по юбилейному поводу будь сказано. Хотя и этот повод по-своему символичен: в 2015-м Есенину исполнилось 120, а Свиридову в конце 2015-го года - 100.
Главная сфера творчества композитора - вокальная музыка, музыка, связанная со словом. Свиридов, пожалуй, как ни один из современных композиторов, отличается тяготением к Слову. Как он писал, «художник призван служить, по мере своих сил, раскрытию ИСТИНЫ МИРА. В синтезе МУЗЫКИ и СЛОВА может быть заключена эта ИСТИНА». Г. Свиридов в своем творчестве даже создает жанр, получивший название музыкальных иллюстраций к литературным произведениям.
Через многие сочинения Свиридова красной нитью проходит главная, сквозная тема его творчества - судьба России и ее народа в ХХ веке. Эпиграфом к его творчеству можно поставить строки особенно любимого композитором С. Есенина «Но более всего Любовь к родному краю меня томила, мучила и жгла».
Сам композитор так определил свою главную художническую задачу - «Я хочу создать миф: «Россия». Пишу все об одном: что успею, то сделаю, сколько даст Бог». Все творчество Свиридова, это, говоря его словами, «миф о России». И Поэма памяти Сергея Есенина, и кантата Светлый гость, поэмы Отчалившая Русь и многие другие сочинения Свиридова представляют собой нескончаемую цепь музыкально-поэтических прозрений в песнях о сокровенной, невидимой России. Той самой Руси-граде Китеже, о которой когда-то великий русский поэт Н. Клюев написал вещие слова: «Познал я, … что, кроме видимого устройства жизни русского народа как государства, или вообще человеческого общества, существует тайная, скрытая от гордых взоров иерархия, церковь невидимая - Святая Русь…».
Георгий Свиридов первым обратился к творчеству Сергея Есенина в классической музыке, раскрыл его всемирное, сокровенное духовное значение («Душа грустит о небесах»).
Свиридова захватила стихийная мощь глубокого молитвенного национального чувства Есенина, ярчайшая библейская символика его поэтических текстов. И это «небо - как колокол», и лебединые песни-плачи в небе «отчалившей Руси» (из «Иорданской голубицы»), и «наш светлый гость», сходящий, чтобы «из распятого терпенья вынуть выржавленный гвоздь» (из другой библейской поэмы Есенина «Преображение»), и этот дивный пророк Исайя, пасущий с поэтом его «золотых коров». Не из есенинской ли божественной символики родилось то центральное направление музыкотворчества и возвышенной фантазии Свиридова, которое сам композитор назвал «своеобразным символизмом»?
«В поэзии Есенина жертвенник горит!», - восклицал композитор, работая однажды с певицей Еленой Образцовой над есенинской программой концерта. «И мыслил и читал я по библии ветров, и пас со мной Исайя моих златых коров», - пела Образцова знаменитую свиридовскую дифирамбическую «В сердце светит Русь». Композитор, аккомпанируя, комментировал: «А коровы-то златые! И никто этого не увидел, а Есенин увидел!.. Если бы я был художником, я бы нарисовал картину: Есенин - пастух. Пасет стадо. А с неба на него смотрит пророк Исайя. Просвечивает в облаках такой, как у Сальвадора. Дали…». Рассуждая о стихийной силе настоящего таланта, Свиридов приводил в пример есенинское исповедальное: «Я - Божья дудка».
Да, именно так. Красота стихийного, истинно русского религиозного чувства поэта в его священном сопряжении Природы - Родины - Библии («Земля моя златая! Осенний светлый храм!») стала благодатной опорой композитору в момент свершения им главного творческого подвига. В этом свершении было свое таинство зачатия, о котором композитор однажды рассказал своему близкому другу, певцу Александру Ведерникову. «Это было на Николиной Горе, - вспоминает знаменитый бас Большого театра, - мы с ним ходили, гуляли вдоль Москвы-реки… И я ему говорю: «Вот многие любопытствуют - как это так сочиняют композиторы?» Он отвечает: «В большинстве случаев - ты не поверишь - все это приходит само». - «Как само?» - «А вот так. Я однажды шел - под Звенигородом это было - вот так же шел по жнивью, и меня как молнией вдруг ударило, и вся музыка поэмы памяти Есенина у меня в голове зазвучала - я побежал домой и просто записал ее подряд. Как это объяснить? Я ее не сочинял - она сама мне явилась»…
В музыке Свиридова духовная мощь и философская глубина поэзии выражаются в мелодиях пронзительной, кристальной ясности, в богатстве оркестровых красок, в оригинальной ладовой структуре. Начиная с «Поэмы памяти Сергея Есенина», композитор использует в своей музыке интонационно-ладовые элементы древнего православного знаменного распева. Опора на мир старинного духовного искусства русского народа прослеживается в таких хоровых сочинениях, как «Душа грустит о небесах».
«Пророк - это символ поэта, его судьбы!» - говорит Свиридов. Эта параллель не случайна. Есенин - самый близкий и, по всем параметрам, - главный поэт Свиридова (около 50 сольных и хоровых сочинений).
Как ни странно, композитор познакомился с его поэзией лишь в 1956 г. Строка «Я - последний поэт деревни» потрясла и сразу стала музыкой, тем ростком, из которого выросла «Поэма памяти Сергея Есенина» - произведение этапное для Свиридова, для советской музыки и вообще для осознания нашим обществом многих сторон русской жизни тех лет. Есенин, как и другие главные «соавторы» Свиридова, обладал пророческим даром - еще в середине 20-х гг. он прорицал страшную судьбу русской деревни. «Железный гость», грядущий «на тропу голубого поля», - это не машина, которой будто бы боялся Есенин (так когда-то считали), это образ апокалиптический, грозный. Мысль поэта прочувствовал и раскрыл в музыке композитор. Среди его есенинских сочинений - волшебные по своей поэтической насыщенности хоры («Душа грустит о небесах», «Вечером синим», «Табун»), кантаты, песни разных жанров вплоть до камерно-вокальной поэмы «Отчалившая Русь» (1977).
Свиридов со свойственной ему прозорливостью раньше и глубже многих других деятелей советской культуры ощутил необходимость сохранения русского поэтического и музыкального языка, бесценных сокровищ старинного искусства, создававшихся столетиями, ибо над всеми этими народными богатствами в наш век тотальной ломки устоев и традиций, в век пережитых злоупотреблений реально нависла опасность уничтожения. И если современная наша литература, особенно устами В. Астафьева, В. Белова, В. Распутина, Н. Рубцова, призывает в полный голос к спасению того, что еще можно спасти, то Свиридов заговорил об этом еще в середине 50-х гг. Нынче новое советское хоровое искусство, гармоничное и возвышенное, не имеющее аналогов ни в прошлом, ни в современной зарубежной музыке - является сущностным выражением духовного богатства и жизнестойкости нашего народа. И в этом - творческий подвиг Свиридова. Найденное им с огромным успехом развивают другие советские композиторы: В. Гаврилин, В. Тормис, В. Рубин, Ю. Буцко, К. Волков. А. Николаев, А. Холминов и др.
Как сказал В.Г. Распутин в слове прощания с Г.В. Свиридовым: «Излишне говорить, что такие таланты не уходят насовсем. …Эта музыка будет звучать и завтра, и послезавтра, и десятки лет, ибо бесконечна наша любовь к нашей земле. Будет звучать до тех пор, пока будет жива Россия».
Памяти Георгия Васильевича Свиридова
Незримы и невыразимы,
Лишённые телесных пут,
Рождественские серафимы
Теперь Свиридову поют.
О тесноте земной юдоли,
Где каждый звук его зачат,
В морозном небе, в чистом поле
Распевы горние звучат.
И хора сладкое согласье,
Мерцающее в звёздной мгле,
Так внятно говорит о счастье,
Ещё возможном на земле.
И как пророк в сухой пустыне,
С надеждой глядя в небеса,
Почти оглохшая Россия
Внимает эти голоса.
Молись и верь, Земля родная.
Проглянет солнце из-за туч…
А, может быть, и двери рая
Скрипичный отворяет ключ.
Вадим Костров
По материалам статей Л. Поляковой, А. Белоненко и др.
Составитель: Е.Г. Койнова, член Международного есенинского общества «Радуница»
Душа грустит о небесах,
Она не здешних нив жилица.
Люблю, когда на деревах
Огонь зеленый шевелится.
То сучья золотых стволов,
Как свечи, теплятся пред тайной,
И расцветают звезды слов
На их листве первоначальной.
Понятен мне земли глагол,
Но не стряхну я муку эту,
Как отразивший в водах дол
Вдруг в небе ставшую комету.
Так кони не стряхнут хвостами
В хребты их пьющую луну...
О, если б прорасти глазами,
Как эти листья, в глубину.
1919
Примечания
Александр Борисович Кусиков (1896-1977), к которому в первопечатном тексте было обращено стихотворение,- поэт, познакомился с Есениным в 1918 г., один из четырех лидеров имажинистского объединения. В.Г.Шершеневич писал: «...легче было сосчитать часы, которые мы, Есенин, Мариенгоф, Кусиков и я, провели не вместе, чем часы дружбы и свиданий» (сб. «Мой век, мои друзья и подруги», М., 1990, с. 570). Есенину посвящено стихотворение Кусикова «Кудри день.- Это ты в гранях города гость...», помеченное апрелем 1919 г., взаимосвязь с которым видна в стихотворении Есенина (Кусиков А. «В никуда», М., 1920, с. 24). Вместе с Кусиковым Есенин в 1921 г. выпустил сборник «Звездный бык». Отмечая крайнюю разнородность поэтов-имажинистов, некоторые критики вместе с тем находили определенные интонационные и стилистические переклички между стихами Есенина и Кусикова. В январе 1922 г. А.Б.Кусиков вместе с Б.А.Пильняком уехал в Ревель, оттуда - в Берлин. 4 февраля 1922 г. из Ревеля он писал Н.С.Ашукину: «...всех моих «друзей» имажинистов Есенина, Мариенгофа, Шершеневича мы не забываем ни прессой, ни докладами на вечерах. В русских газетах «Последние известия» и др. и иностранных в особенности было много статей. Вырезки я посылаю на брата Рубена. У него можешь посмотреть. Кроме этих общих статей (передай имажиневичам), вот уже в третьем номере идет с продолжением «История российского имажинизма». С полным описанием всех скандалов, манифестов, улицами, Страстным монастырем, мобилизацией и т.д. Это пишет один иностранец, который был все время в России, собирал всякие документы и, узнав о моем приезде, прибежал ко мне за дополнительными справками, но мне пришлось убедиться, что он лучше меня знает обо всем. Во всяком случае это отступление в моем письме, чтобы ты при встрече расцеловал Есенина, передал ему мой <...> самый горячий привет, прочел эти строки и мой адрес, если он ему для чего-нибудь понадобится» (РГАЛИ). По приезде Есенина в Берлин в мае 1922 г., А.Б.Кусиков сопутствовал ему и в жизни, и в публичных выступлениях. Их совместные выступления в Берлине проходили и после возвращения Есенина из Америки. А.Б. Кусикову в первой публикации был посвящен цикл «Москва кабацкая», его имя встречается в ранней редакции одного из стихотворений цикла («Пой, Сандро! навевай мне снова...»). После возвращения Есенина на родину их взаимосвязи оборвались.
Душа грустит о небесах,
Она нездешних нив жилица.
Люблю, когда на деревах
Огонь зеленый шевелится.
То сучья золотых стволов,
Как свечи, теплятся пред тайной,
И расцветают звезды слов
На их листве первоначальной.
Понятен мне земли глагол,
Но не стряхну я муку эту,
Как отразивший в водах дол
Вдруг в небе ставшую комету.
Так кони не стряхнут хвостами
В хребты их пьющую луну…
О, если б прорасти глазами,
Как эти листья, в глубину
Данное произведение является не только рифмованным текстом, состоящим из связанных по смыслу предложений, но прежде всего, стихотворением, произведением лирического рода. Все мысли, все чувства, выраженные автором, носят черты индивидуальности, они выхвачены из потока личных его мироощущений. Картина природы, запечатленная поэтом, является единым живым существом, в котором каждый компонент существует в совокупности с остальными, поддерживая цельность восприятия образов, во многом символичных – чисто есенинские стихи, его космологическая философия. Это же наблюдается и в традиционном ямбическом метре:
Ударные слоги
Душа грустит о небесах,
Она нездешних нив жилища.
Люблю, когда на деревах
Огонь зеленый шевелится.
То сучья золотых стволов,
Как свечи теплятся пред тайной,
И расцветают звезды слов
На их листве первоначальной.
Понятен мне земли глагол,
Но не стряхну я муку эту,
Как отразивший в водах дол
Вдруг в небе ставшую комету.
Так кони не стряхнут хвостами
В хребты их пьющую луну…
О, если б прорасти глазами,
Как эти листья, в глубину
ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / 248
ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / ᴗ 248
ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / 248
ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / ᴗ 248
ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / 268
ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / ᴗ 248
ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / 468
ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / 248
ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / 2468
ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / 468
ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / 468
ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / ᴗ 248
ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ 268
ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / 248
ᴗ ﬩ / ᴗ ᴗ / ᴗ ﬩ / ᴗ ﬩ / ᴗ 268
При этом нельзя не заметить попарное (перекрестное) чередование чистого 4хстопного стиха с 4хстопным наращенным. Это одна из наиболее банальных систем рифмовки и одновременно с тем имеющая определенный шарм: возникает не перебой ритма, но какая-то пульсирующая интонация, усиливающая повествовательную составляющую и предающая стихотворному произведению форму непринужденного живого рассказа. Возникает некое противопоставление глубины смысла простоте и поверхности формы. И в самом деле, ведь чередование мужской и женской клаузул – это самый распространенный прием.
I строфа: 1) не – бе – са / х
2) жи – ли / – ца
3) де – ре – ва / х
4) ше – ве – ли / – [ц]а
Рифма перекрестная совершено четкая, точная, певучая, вливающаяся звуковым потоком в общую мелодичность стихотворения. Клаузулы 1) и 3) бедные; 2) // 4) – богатые, если не сказать, глубокие, т.к. 2) [ж, и] // 4) [ш, в] сходны по звучанию и различаются лишь по высоте тона.
Во II строфе наблюдается следующее:
1) ство-ло́в
2) та́ й-ной
4) нача́ль-ной
1) // 3) – точные, безупречно чистые, даже сходны звуки [с] вначале слов, бедные.
2) // 4) – картина иная: …… // …… , звуки [j] и [л, ] – сонорные, мягкие, не вносящие своим присутствием какого-либо перебоя в звучание стихов, но рифма таки неточная.
В III строфе никакого сбоя нет вообще:
1) гла-го́л
4) ко-[м, э́]-ту
Опять же перекрестная, четкая, песенная есенинская рифма, бедная, но ясная, и опять, как в I и во II строфах, - попарное чередование мужских и женских клаузул.
IV строфа:
1) хвос-та́-ми
2) лу-ну́ то же, что и в III строфе
3) гла-за́-ми
4) глу-би-ну́
Таким образом схема стихотворения выглядит вполне статически. Т.е. без заметных изменений в структуре:
I 1) а II 1) а III 1) а IV 1) а
2) б 2) б 2) б 2) б
3) а 3) а 3) а 3) а
4) б 4) б 4) б 4) б
Стихотворение не имеет названия, как впрочем и большинство есенинских произведений. Названием в данном случае служит 1-ая строка – «Душа грустит о небесах …». В принципе, лучшего названия не смог бы придумать никто – ибо это не что иное, как выражение главной мысли, идеи всего 16-стишия. Первые две строки, если сопоставить их с концом стихотворения – это «зачин», а 2 последние строки – «концовка», как в заговоре, и в этих 4-х строках раскрывается общий смысл произведения:
«Душа грустит о небесах,
Она нездешних нив жилица.» //
«О если б прорасти глазами,
В глубину.»
То есть в начале стихотворения идет речь о чем-то высшем, связанным со светом – «душа» сама по себе – уже свет, это дыхание, это воздух, что часть «небес», которая «естественно» «нездешних нив жилица». А в самом конце стихотворения «грусть» души по небу сменяется, преломляясь на протяжении всего произведения через множество образов, желанием «прорасти глазами в глубину». В какую глубину? Этот вопрос остается открытым: неясно что означает «глубина» - движение вниз или вверх, выше неба?
Космологическая философия Есенина – это осознание собственного внутреннего мира в соответствии с движением природных сил, с расстановкой космических светил, тел, в соответствии со своими представлениями о древних магических обрядах. Волшебство природной магии возникает с третьей строки стихотворения и вытекающей из нее 4-ой:
«Люблю, когда на деревах
Огонь зеленый шевелится.»
Великолепная метафоричность фразы – листва, колыхаемая ветром, - это «огонь зеленый»; очень красиво, но он еще шевелится», т.е. живет, как человек. Используется прием олицетворения (или одушевления, что в данном случае неважно).
Деревья присутствуют и в следующих строках, деревья – символ вечности, символ знания, мудрости:
«Сучья золотых стволов» - «золотых» также впечатляет, золото – это лунный свет, лунная соната, потому что это не просто золото, а золото на деревьях, точнее на их стволах, уходящих в корни, - солидные, степенные стволы.
«Как свечи теплятся пред тайной» - итак, степенные стволы. Символизирующие мудрость, оказываются перед тайной, «теплятся» «как свечи» - одновременность образов – второй образ, сразу возникающий в сознании – это образ со свечкой, нечто религиозное.
«И расцветают звезды слов»
«Звезды» - символ опять же бесконечности, символ красоты, недосягаемости, а то, что они «расцветают», наоборот, указывает на их прямую связь с Землей, с чем-то из мира флоры или фауны, с чем-то, что близко человеку. «Слова» - это уже философское начало.
«На их листве первоначальной»
«листва» - синоним «стволов», однако нечто более молодое, юное; а слово «первоначальной» имеет связь и с философией бытия, и с религиозной верой в нечто «начальное», девственное, чистое.
«Понятен мне земли глагол» - здесь все уже ясно, это вполне законно вытекает из вышеизложенного материала.
И вот, наконец, открытый субъективизм: «Но не стряхну я муку эту» - какие-то личные переживания, суть которых читателю знать нет необходимости. Далее сравнительная характеристика: … «не стряхнуть …» //
«Как отразивший в водах дол
Вдруг в небе ставшую комету» -
опять Есенин обращается к небесам, к космосу и загадкам природы. «В небе ставшая комета» - ощущение грандиозности происходящего, зарево, огонь, жар и одновременно такая отдаленность, ведь все это лишь отражается в водах дола. При чем сопоставляются стихии, друг для друга неприемлемые – вода и огонь. Таким образом, в стихотворении участвуют все четыре космические стихии: воздух – «небеса», «душа»; земля – «нивы», «дерева», «земли глагол»; огонь – «комета», «свечи» и др.; вода – «воды дола» (и дальше встретится «пьющая луна»).
Сравнение развернутое. В IVстрофе оно продолжается:
«Так кони не стряхнут хвостами
В хребты их пьющую луну…» -
это совершенно выбивается, на первый взгляд. Из ряда тех образов, которые присутствовали до того. Но «луна» - атрибут космический, лунный свет, вообще, всегда связан с мистикой. Здесь интересен образ коней. Обычно в стихотворениях «кони пьют», а не их пьет кто-или что-либо. С одной стороны, получается какой-то абсурд. Но с другой стороны, луна «пьющая» - образ луны не спускающей свой свет сверху, а напротив, луны вбирающей в себя, в свои вершины, нечто с Земли, снизу, из «глубины», так что эта «глубина» оказывается гораздо выше всяких светил. Остается вопрос: почему луна пьет «хребты»? То есть как – «хребты»? Во-первых, нужно сказать, что конь в русской, славянской мифологии занимает далеко не последнее место, это, прежде всего, верный друг, товарищ в бедах и несчастьях. Конь – благородное животное, это символ чистоты помыслов, это красота и прямолинейность, символ благородства. Во-вторых, слово «хребты» не случайное слово, его можно было заменить по крайней мере десятком других слов. Но «хребет» обычно употребляется географами при описании рельефа горных вершин – нечто непоколебимое, а «хребты» коней – это символ непоколебимой веры в чистоту, благородство, добро – эту-то веру и пьет луна.
Наряду с флорой (деревья, листья) на сцену выступает и фауна (кони). То есть, как мы видим, автор использовал максимальное количество символов, которые вообще связно можно уместить в 16 строках, придав произведению оттенок субъективизма, еще и сумел передать чисто индивидуальные, ему одному в данный момент свойственные ощущения, чувствования, эмоции. Кроме воды, земли, огня, воздуха присутствует человек в содружестве с животным, растительным и космическим мирами.